Недавно молодой тольяттинский писатель, скрывающийся под псевдонимом Саша Расков, выпустил книгу рассказов «Хватит быть размазней». Книга в чем-то по юношески наивна, однако есть в ней рассказы, что называется, основанные на реальных событиях. В одном из них раскрывается когда-то до глубины души поразивший Сашу цинизм одного из депутатов нашей гордумы. Фамилия депутата не называется, но людям, искушенным в местной политике, по скудным косвенным мазкам нетрудно догадаться, о ком идет речь.
Текст рассказа — с сайта Раскова.
Сделка с совестью
Свежий апрельский день радовал так, будто вчера я купил дом и тачку, не разбив при этом копилку. Помню, как не спеша брёл по центральной улице города. Ветер периодически надувал плащ, а крохотные почки на ветках готовились к звёздному часу. Не знаю почему, но весна дарила призрачную надежду, что скоро, совсем скоро жизнь изменится. Хотелось верить, что к лучшему.
Где-то на полпути забренчал мобильник. Обнажив старую, но ещё функционирующую «пятёрку», я усердно сосредоточился на телефоне. Тусклый шрифт, внедрённый в седьмой версии, как обычно, не определил абонента. Прикинув варианты, я забил на сомнения — большой палец скользнул по экрану.
— Алло, Саня, Санёк, это ты? — спросил знакомый голос.
Это был долговязый Женя, с которым мы иногда зависали в «Штабе». Он не отличался великими знаниями или креативным мышлением, зато слыл отличным парнем, которому доверяли. Возможно, именно это привело его в помощники депутата. А возможно, то, что его папа возглавлял городскую Думу.
— Да, привет, ковбой! — доброжелательно ответил я. — Сколько лет и никаких зим! Как поживаешь?
— Саня, это действительно ты! Как же мне повезло! Просто удача! Всё нормально, сам знаешь! Ты где? В Новом?!
— Ну… да, иду по Ворошилова. А что?
— Господи, какая удача! Какая удача! — фонтанировал Женя. — Слушай, у меня просьба. Очень, очень важная!
— Говори.
— Сань, сегодня «мой» встречается с жителями. Ровно в семь. Сможешь подменить?!
— «Мой» — это кто? — поинтересовался я. — Друг?
— Да какой друг! Депутат Лисин, на кого работаю.
— Жень, я в этом не шарю…
— Там и не надо. Поболтаешь с народом, запишешь жалобы. Как два пальца!
Нависла пауза. Скажу честно: политика — не то направление, в котором я желал бы себя проявить. И дело не в том, что о ней говорили как о лживом поприще. Нет. Просто у меня она вызывала жар, мигрень и неприятные колики. Однако мог ли я отказать товарищу? Мог, но решил не отказывать.
— А что с собой нужно?
— Смотри. Там встреча с активом. Возьми блокнот и ручку. Есть блокнот?
— И даже ручка.
— Отлично! Как же мне повезло! Просто удача!
— Подожди, а куда идти?
— Ах, да, точно… Запиши… в смысле, запомни. Приёмная Лисина Сергея Петровича: улица Кривая, дом тринадцать, вход с торца. Принял?
— Да, с тебя бутылка.
— Сделай как надо — и получишь две.
— Договорились.
— На связи.
Закончив разговор, я заметил, как солнце скрылось за густыми тучами, что отразилось на атмосфере в целом. Ветер, казавшийся дружелюбным, внезапно сошёл с ума. Подхватив сухую грязь, он разнёс её по лицам и без того ускорившихся прохожих. Стало понятно: надвигается дождь. Так происходило, когда кто-то заключал сделку. Сделку с совестью.
Спустя час, поникший и промокший, я всё-таки отыскал приёмную. Двухэтажное кирпичное здание больше смахивало на гаражный комплекс, нежели на место, где эффективно решались проблемы. Подойдя к входу, я наткнулся на толпу пожилых граждан, требующих пустить их внутрь. Через несколько минут дверь распахнулась, на порог выполз свиноподобный охранник. Оглядев толпу, он безразлично сплюнул.
Пропустив нескольких бабушек и хромого деда, я зашёл в огромный, но достаточно мрачный офис. По периметру были расставлены школьные парты, на которых чахли различные сладости. Ворча и толкаясь, гости быстро определились по местам, а самые опытные зарядили чайник.
— Здравствуйте, товарищи! — весело и задорно появился депутат.
Сергей Петрович оказался симпатичнее, чем на фото. Этот невысокий прилично одетый мужчина был похож на профессора, который преподавал в коммерческих вузах. Его мягкий баритон вселял уверенность, а стильные круглые очки располагали к беседе.
— Как здорово, что вы пришли! — продолжил он. — Все вы знаете, насколько тяжко живётся народу. Как сильно давит западный враг!
В знак солидарности бóльшая часть кивнула.
— Конечно, эти невзгоды отражаются и на нас — простых смертных. Сегодня я призываю сплотиться, призываю забыть о мелких разногласиях…
— Сергей Петрович! — перебил хромой дед. — Сколько можно терпеть пивнушку? У третьего подъезда? Это кошмар какой-то! Вы обещали, что разберётесь!
— Да, а что с капремонтом? Кто нам сделает крышу? — подхватила женщина в красном. — Я ходила в мэрию, но они развели руками: не наш, мол, вопрос!
— А с детской площадкой?! Ни-че-го! — проглотив конфету, возмутилась бабушка.
Прокатилась волна криков. Второй перебивал первого, но был перебит третьим, которого, в свою очередь, перебил четвёртый. Шум, гам и бардак посеяли в депутате ярость. Сделав глубокий вдох, Лисин рявкнул:
— Послушайте!
Народ притих. Лавки затрещали от пятых точек.
— Хватит шуметь! Помощник тут?! — огляделся Сергей Петрович.
— Тут! — среагировал я.
— Идите к помощнику. Он запишет жалобы. Обещаю, что с каждой будем работать. Хорошо?
— А пивнушка…
— Хорошо?!
Следующие полтора часа депутат Лисин повествовал о санкциях, экономической блокаде, шпионах госдепа, проблемах «Автоваза» и прочих обстоятельствах, мешающих жить простому люду. Говорил складно и чётко, исключая возможность инакомыслия. В это время к моему столу подходили люди. У кого-то не работал лифт, у кого-то перекопали двор в поисках закладок, а у кого-то разобрали крышу, да так и не собрали. На каждого приходилось отвлекаться, что не могло не злить. Правильно ли было просить о какой-то мелочи, когда государство боролось за выживание?
В конце встречи Сергей Петрович поблагодарил восторженную публику, расцеловал избирательниц. Но когда закрыл дверь за последним гостем, его улыбка вдруг испарилась.
— Слышь, молодой, как тебя? — спросил Лисин.
— Вы мне? — удивился я.
— Тебе. Как зовут?
— Саша.
— Короче, Сашок, много написал?
— Двадцать две жалобы…
— С***а, бля, как они за***ли! — выпалил он. — Им, тварям, скоро подыхать, а они жалуются, жалуются, жалуются…
Этого не могло быть! Я не верил ушам!
— Ладно, короче, собирай манатки и домой. Перепечатай эту ересь, потом отправь Женьку. Всё ясно?
— Ясно, — выдавил я.
Депутат открыл дверь, обернулся:
— Ты хоть и глухой, но вроде ответственный. Приходи в среду — поищем тебе работу.
Выполняя распоряжение, я собрал сумку, выскочил на улицу. По дороге домой искал мусорку. А когда нашёл — выкинул блокнот.
Бутылку мне так и не отдали.
Народный депутат, или Тяготы избранника
(строителям демократии посвящается)
Депутат Волин в своих рассуждениях был солидарен с большинством российского народонаселения: все за нас решено, голосуй — не голосуй… важно, как посчитают, и тому подобные штампы. Поэтому и решил он в разгар избирательной кампании погреть на таиландском солнышке свое 60-летнее бренное тело в компании с двумя прекрасными двухметроворостыми 20-летними «нимфами». Правда, он по-эстетски звал их «феминами». Соцопросы показывали, что Волин спокойно проходит по партийному списку, благо он в нем под № 1, и поэтому вместо того, чтобы круглые сутки в февральскую стужу со штабными политтехнологами играть в нарды, он выбрал юго-восточное азиатское направление. Все тяготы избирательного процесса ложились на пикетчиков, раздающих в снежную бурю газеты, почту, разносившую агитматериалы по почтовым ящикам, а также радио и телеэфиры, громоздились на плечах «вождя», вещавшего из Москвы на всю матушку-Россию.
Никто его не держал, в Москву в главный штаб он звонил из Бангкока ежевечерне и, пока ворочался язык, уверял, что в его «палестинах», а именно в Поволжье, все супер и катаклизмов не предвидится. После двух недель отдыха, по возвращении в отечество, мерзкая февральская погода уже в аэропорту разозлила депутата Волина. Ветер со снегом в загорелое лицо пробудили в народном избраннике злость и жажду деятельности. Первое, что он сделал, так это отправил на такси двух опостылевших курортных подруг по домам, а те явно хотели доехать до жилищ на «членовозе» с мигалкой.
Второе — это отправился в избирательный штаб, где политтехнологи и координатор области пояснили, что в целом все ничего, только доблестное ГИБДД поставило на штрафстоянку партийный автобус, до потолка забитый газетами, остановив его в селе на краю области. Прием со стороны властей по отношению к конкурентам старый и привычный — заморозить агитматериал, чтобы избиратели его не прочитали и не прониклись чуждыми идеями. У депутата Волина сработали компенсаторные механизмы: он решил наверстать две недели своего отсутствия и дал задание купить в военторге белые парадные перчатки. Также на завтрашний, прямой, итоговый перед днем голосования телеэфир, вещающий на всю область, принести портрет губернатора в рамке. Все остальное он оставлял за собой.
Настал день эфира. Одетый с иголочки, припудренный и загримированный специально, чтобы не видно было тайского загара, кандидат-депутат берет три минуты для монолога. «Вчера я узнал, что милицией забран на штрафстоянку наш партийный автобус. Моей партии автобус, самой работящей, самой честной, самой добросовестной, самой народной партии, самой патриотичной партии. Сказали: проверяем на предмет незаконности агитации».
И без того низкий тембр голоса Волина под тяжестью драмы и переживаний стал превращаться в львиный рык. Из своего портфеля, стоявшего под столом эфирной студии, он достал портрет губернатора, поставил его на всеобщее обозрение — и с диким ором: «Вот тебе незаконная агитация!» отхлестал губернатора белыми перчатками из военторга. Ведущая прямого эфира, политтехнологи у экрана и часть зрителей сидели в легком недоумении.
«Смело, однако…» — крутилось в одних головах. «Экий придурок…», — возникало в мозгах других, и только у областного координатора в голове было одно слово — «п…ц!» С чувством выполненного долга действующий депутат встал и вышел из эфирной студии. Ведущей ничего не оставалось, как уйти до конца трансляции на агитационные ролики. Волин понимал, что мандат следующего созыва у него в нагрудном кармане. Он уже прикидывал и искал покупателя на свой депутатский автомобильный номер, верней, покупатель его нынешнего номера с отечественным триколором был готов пролонгировать старый. Уже сейчас, в рекламном проспекте «Круизы от Бриза», он подбирал себе корабль, где есть казино — в общем, ничто не предвещало беды.
«Народ любит смелых, — думал Волин. — Наделал я шороху!»
После дня тишины настал день выборов. Телефонисты жужжали, суммируя данные с избирательных участков, юристы трещали, выявляя мелкие нарушения, так как крупные они почему-то никогда не могли выявить. Экс- и будущий депутат играл с водителями в нарды на деньги. Водители великодушно поддавались: всегда приятно угодить шефу, чтобы не возникло желания сменить кадровый состав вокруг себя. Блаженное настроение народного трибуна стало хмуреть, после того как более молодой координатор партии в области, обладатель кандидатской по математике сообщил, что цифра, приходящая со всех участков от своих наблюдателей, никак не «бьется» с тем, что публикуется на сайте областной избирательной комиссии. По личным данным цифра говорит о том, что Волин — депутат с запасом в 1,5%, а область вещает, что, наоборот — он 1,5% как недодепутат. Не достает — и все тут.
Рука у молодого партийца потянулась к телефону, но куратор области и пока депутат Волин неожиданно понял, что эфирный подвиг был недооценен или переоценен кем-то из избиркома, и запретил звонки. Мосты на местах после выходки были сожжены, и звонить можно было, только плюхаясь на колени и унижаясь всевозможными способами перед губернатором или его замами, отвечающими за выборы.
Волин не хотел выходить из своего брутального образа ни в какую. Сперва разогнав лентяев водителей, проваливших избирательную кампанию, он обозвал проституткой личного секретаря-координатора, после чего ее никто больше не видел. Политтехнологам пообещал, что денег хрен из них кто получит, и вся эта отповедь могла продолжаться долго, но молодой координатор сообщил, что через двадцать минут закроются избирательные участки и что срочно нужно звонить самому вождю партии и просить защиты от местных князьков-беспредельщиков.
Уже через минуту Волин, превратившись в мальчика-зайчика, объяснял вождю тенорком, что сам не знает, как так получилось, и что местные белены объелись и не хотят, чтобы в области работал сильный представитель от оппозиции, то есть он. За полчаса вождь все уладил напрямую с губернатором и сообщил Волину, что замгубернатора ждет благодарности с извинениями после выборов. Денежный эквивалент благодарности и извинения по договоренности лично.
Через час цифра на сайте избиркома показывала, что Волин 800 голосов назад стал депутатом, что какие-то три села на границе области, названий которых Волин не знал и никогда в них не был, с результатом в 90 с лишним процентов проголосовали за него. Их-то голосов как раз и хватило.
Через десять дней было первое заседание партийной фракции в Госдуме из депутатов нового созыва. Отчеты по работе в регионах первым начал депутат Волин из Приволжского федерального округа: «Уважаемый председатель партии, дорогие коллеги! Долгими зимними вечерами, в промозглую стужу, в партийном промерзшем автобусе, по сельскому бездорожью мы два месяца вели агитацию. Из остывших термосов пили чай, который иногда заледеневал в этих термосах. Вели разъяснительную и агитационную работу, делали добрые дела. И только одно не давало нам опустить руки и не впасть в отчаянье — это любовь к партии».
Его бархатистый тембр и размеренная речь не давали повода усомниться, что все так и было. И для истории, оставшейся на бумаге и в электронном виде, из стенограммы данного заседания все так и есть. И лишь лично присутствующих во время спича Волина одолевали сомнения, что, наверное, все было немножечко не так, потому как смуглые нос, лоб и щеки Волина уже облезали от загара…
А во внутреннем кармане (чего никто не знал) у Волина вместе с корочкой депутата нового созыва лежали билеты — его и новой подружки — на пятизвездочный круизный лайнер.
Павел Гусев
В нынешнем созыве в круглых очках только Микель.
Я из текста понял, что «циничный» депутат жалобы все-таки принял и ждал их. А этот наивный и чувствительный «помощник»-резиновое изделие- их выкинул.
Депутат Лисин. К лисе ближе всех Бобер.